ФОМ 28 лет
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Анонс номера
ФОМ молод, бодр и полон сил!
Какие неожиданности таило в себе массовое «переключение на телефон»
Алло, Галочка!
Это вообще возможно? Родители говорят, что да
«Удаленка» с ребенком
Как самоизоляция помогла осуществить давнюю мечту
Звезды сошлись
Как правильно работать и отдыхать в дистанционном режиме
Лайфхаки на «удаленке»
75% сотрудников соскучились по живому общению с коллегами. А вы?
Внимание: опрос!
Чем, кроме работы, они живут?
ФОМ – это люди!
Александр Ослон:
Время творить
Укроп на балконе погиб, зато таланты расцвели
Дорогие друзья и коллеги!
Все сотрудники знают, что 15 июля – Праздник ФОМа.
И, конечно, есть те, кто точно знают, что это за День такой и почему он праздничный. Есть даже, слава Богу, те, кто его помнят! Но для кого-то – это День рождения ФОМа, а кто-то, не задумываясь, просто радуется ежегодному корпоративу.
И вот сегодня, когда впереди маячит очередной, 28-й День ФОМа, я вдруг вспомнил, как 18 лет назад мы праздновали 10-летие ФОМа и казались себе взрослыми, много пожившими, переживали тогдашнюю круглую дату как… впрочем, я уже написал об этом в предисловии к юбилейному сборнику трудов ФОМа (кто не знает – и поныне на книжной полке в офисе стоят толстые тома). И неплохо написал – не грех повторить.
И вот сегодня, когда впереди маячит очередной, 28-й День ФОМа, я вдруг вспомнил, как 18 лет назад мы праздновали 10-летие ФОМа и казались себе взрослыми, много пожившими, переживали тогдашнюю круглую дату как… впрочем, я уже написал об этом в предисловии к юбилейному сборнику трудов ФОМа (кто не знает – и поныне на книжной полке в офисе стоят толстые тома). И неплохо написал – не грех повторить.
А. А. Ослон
Президент ФОМ
Однажды летом, в час небывало жаркого полудня, в центре Москвы, на Никольской улице, от старинного и довольно обшарпанного четырехэтажного здания отъехал небольшой крытый грузовичок с несколькими конторскими столами, стульями и тумбочками в кузове. Это был день 15 июля 1992 года, когда полтора десятка бывших сотрудников ВЦИОМа навсегда покинули стены знаменитого в те времена социологического института, чтобы начать новую жизнь под именем Фонда «Общественное мнение» (ФОМ). Грузовичок ехал по пыльным московским улицам на край города и увозил горстку социологов от уже налаженной жизни, от уже приобретенных статусов, от, наконец, устойчивой зарплаты в неизвестность, в только что арендованные две большие пустые комнаты бывшей ясельной группы детского сада на улице Обручева.
С тех пор прошло десять лет. И каждый год в Фонде «Общественное мнение» в середине июля происходит праздник в память о «дне исхода», и каждый год заново переживается уже ставший для нас историческим прецедент расставания с домом, разрыва с прошлым, начала выстраивания собственной судьбы. Десять лет, в общем, недолгий срок, но, говоря о России последнего десятилетия ХХ века, надо понимать, что один год был равен тогда пяти, и, значит, Фонд «Общественное мнение» прожил уже лет пятьдесят. Речь, конечно, идет не о времени абстрактном, физическом, а о времени социальном, реально пережитом. Так что все это было очень давно.
С тех пор прошло десять лет. И каждый год в Фонде «Общественное мнение» в середине июля происходит праздник в память о «дне исхода», и каждый год заново переживается уже ставший для нас историческим прецедент расставания с домом, разрыва с прошлым, начала выстраивания собственной судьбы. Десять лет, в общем, недолгий срок, но, говоря о России последнего десятилетия ХХ века, надо понимать, что один год был равен тогда пяти, и, значит, Фонд «Общественное мнение» прожил уже лет пятьдесят. Речь, конечно, идет не о времени абстрактном, физическом, а о времени социальном, реально пережитом. Так что все это было очень давно.
Вот такая история. Теперь можно сказать, что это было не просто очень давно, а очень-очень давно. Но сразу хочу остановить тех, кто взялся умножать 28 на 5. С тех пор время замедлилось, и некоторые годы шли как будто всего за два, а некоторые – вообще, как за полгода. Так что не надо арифметики, и без нее ясно, что ФОМ, с одной стороны, – исторический реликт… но, с другой стороны (по сравнению с развалинами Колизея), ФОМ молод, бодр и полон сил!
Так что хватит о славном прошлом, давайте лучше о бурном настоящем и прекрасном будущем!
Так что хватит о славном прошлом, давайте лучше о бурном настоящем и прекрасном будущем!
Весь 2019 год наряду с большим числом опросов для заказчиков ФОМ занимался социально значимым Проектом ЗоЗ (Забота о Здоровье). Как раз после предыдущего ФОМ-Праздника развернулись бурные события: серия исследований, заседание «звездного» ЗоЗ-Клуба в офисе ФОМа, Форум «Общественный иммунитет», наполнение сайта ЗоЗ.ФОМ уникальными материалами и др.
С начала 2020 года тема ЗоЗ начала разворачиваться к проблеме повышения рождаемости и становилась все более интересной, но явился коронавирус со своей эпидемией, а также начался еще более важный процесс – борьба с эпидемией.
16 марта 2020 года на собрании в ФОМ-Зале было принято решение о переходе на удаленный режим работы, с конца марта ФОМ-Офис опустел, ФОМ-Сотрудники перешли в виртуальный офис на платформе MS TEAMS – и началась ФОМ-Жизнь в режиме самоизоляции.
ФОМ-Работа стала во многом иной: опросы по месту жительства стали невозможны, на смену любым контактам «лицом к лицу», будь то интервью, фокус-группы или просто встречи вживую, пришла телефонная и компьютерная машинерия. Тематика заботы о здоровье как фактора здорового образа жизни потеряла актуальность, она трансформировалась в страх заразиться, а также в желание выжить. И возникла тревога: как же сложится работа ФОМа, что нас ждет.
Вместе с тем возникло понимание, что для социальных исследователей пришла по-настоящему уникальная пора. Вот как я написал об этом в апреле:
С начала 2020 года тема ЗоЗ начала разворачиваться к проблеме повышения рождаемости и становилась все более интересной, но явился коронавирус со своей эпидемией, а также начался еще более важный процесс – борьба с эпидемией.
16 марта 2020 года на собрании в ФОМ-Зале было принято решение о переходе на удаленный режим работы, с конца марта ФОМ-Офис опустел, ФОМ-Сотрудники перешли в виртуальный офис на платформе MS TEAMS – и началась ФОМ-Жизнь в режиме самоизоляции.
ФОМ-Работа стала во многом иной: опросы по месту жительства стали невозможны, на смену любым контактам «лицом к лицу», будь то интервью, фокус-группы или просто встречи вживую, пришла телефонная и компьютерная машинерия. Тематика заботы о здоровье как фактора здорового образа жизни потеряла актуальность, она трансформировалась в страх заразиться, а также в желание выжить. И возникла тревога: как же сложится работа ФОМа, что нас ждет.
Вместе с тем возникло понимание, что для социальных исследователей пришла по-настоящему уникальная пора. Вот как я написал об этом в апреле:
Пандемия разрушила такой знакомый и такой привычный мир. Для всех и сразу.
Вместо повседневности возникла самоизоляция. Рабочую рутину сменила «удаленка», либо рискованный выход на рабочее место, либо просто изнурительное безделье.
Пространство сжалось и опустело. Выход из дома – по разрешению, самолеты не летают, граница – на замке, офисы, магазины, школы, предприятия закрылись. Там, где кипела жизнь, – пустота и тишина.
Время остановилось. Надо ждать конца пандемии, но что это, когда наступит и что потом – в тумане неизвестности.
Другие стали угрозой. Лица спрятались под масками, близость опасна, нарушение социальной дистанции наказуемо. Ты сам, возможно, угроза.
Укрытие от жизни стало смыслом жизни. Сидеть дома – значит спасаться, запреты – во благо, болезнь – вездесуща и может быть как смертельной, так и бессимптомной.
Вот что должна социология ИССЛЕДОВАТЬ в прямом смысле этого слова: пройти по следам неведомого и непонятного – пандемии, чтобы описать и, по возможности, понять ее последствия.
Так возник Проект коронаФОМ. Оглядываясь назад, можно удивиться тому, как быстро из тревожных ожиданий выросли новые исследования, как активно, слаженно и продуктивно работали все сотрудники, как много было сделано всего за три месяца.
А ведь кроме Проекта коронаФОМ была огромная работа по наладке исследовательских технологий и бизнес-процессов ФОМа в условиях «удаленки» и пандемии, без остановки проводилось множество опросов для заказчиков.
А ведь кроме Проекта коронаФОМ была огромная работа по наладке исследовательских технологий и бизнес-процессов ФОМа в условиях «удаленки» и пандемии, без остановки проводилось множество опросов для заказчиков.
Здесь я не откажу себе в удовольствии перечислить основные компоненты Проекта коронаФОМ:
ежедневные телефонные измерения индикаторов повседневности пандемии, ежедневный тематический мониторинг социальных сетей
опросы, фокус-группы, глубокие интервью, аналитика, публикации по тематическим направлениям: «Новый образ жизни», «Экономика и пандемия», «Медики и пандемия», «Корпорации и пандемия»
обширные интервью-беседы с социальными мыслителями
коллекции сетевой социальной аналитики о пандемии и сетевых роликов против пандемии
коронаМБизнес
коллаборация с региональными ФОМ-Партнерами для исследования проблем малого бизнеса, связанных с пандемией
сайт covid19.fom.ru, публикация на нем более двух сотен аналитических материалов, каналы в Telegram, Facebook, Яндекс.Дзен, рассылка подписчикам обзоров и кратких сообщений о Проекте
Это важно, так как в ближайшем будущем ФОМ, как мне представляется, будет стоять на трех китах:
Инфраструктура
– методики, инструменты, исследовательские и коммуникационные технологии, бизнес-процессы, хозяйство и, прежде всего, сотрудники – специалисты, личности, носители ФОМ-Духа
Опросы
– то, что мы всегда делали, делаем и будем делать для своих ФОМ-Заказчиков
ФОМ-Тема
– большое социально-значимое ФОМ-Дело, которое мы считаем своим, «личным», видим в нем для себя большой Смысл, Вызов, Стимул для развития и Источник энергии
Так вот Проект коронаФОМ в своем живом развитии и будет тем самым большим ФОМ-Делом, включая, кстати, тему ЗоЗ в ее новом, пост-пандемическом, воплощении.
***
Подводя итог прошедшему году и в том числе трем месяцам «особого режима» в условиях пандемии, можно смело утверждать, что ФОМ стал сильнее, умнее и на фоне множества драматических историй не только не сбился со своего курса, но и сделал, не побоюсь этого слова, рывок как в плане содержательном, исследовательском, так и в плане методическом и технологическом. Сохранив при этом здоровье, психологическую устойчивость и, опять-таки не побоюсь этого слова, коллективный дух.
Это создает радостное настроение, с которым мы встречаем 28-й ФОМ-День!
Так давайте же поздравим друг друга и пойдем дальше по нашему ФОМ-Пути к далекому ФОМ-Горизонту!
***
Подводя итог прошедшему году и в том числе трем месяцам «особого режима» в условиях пандемии, можно смело утверждать, что ФОМ стал сильнее, умнее и на фоне множества драматических историй не только не сбился со своего курса, но и сделал, не побоюсь этого слова, рывок как в плане содержательном, исследовательском, так и в плане методическом и технологическом. Сохранив при этом здоровье, психологическую устойчивость и, опять-таки не побоюсь этого слова, коллективный дух.
Это создает радостное настроение, с которым мы встречаем 28-й ФОМ-День!
Так давайте же поздравим друг друга и пойдем дальше по нашему ФОМ-Пути к далекому ФОМ-Горизонту!
С глубоким уважением,
Александр Ослон
15 июля 2020 года
Татьяна Насонова: «Переход на телефонные опросы превратил наших менеджеров и интервьюеров в универсалов»
Пандемия сделала традиционные поквартирные опросы невозможными. Но ФОМ не только не сбавил темпов работы, но и нарастил их. Руководитель группы «домоФОМ» рассказала о массовом «переключении на телефон», нюансах переобучения интервьюеров и экзитполе в масках
– Переход на удаленный режим затронул весь ФОМ, но работа Департамента сбора данных, наверное, подверглась наибольшим изменениям. Расскажите, пожалуйста, как происходила перестройка.
– Пандемия застала нас, когда мы заканчивали георейтинг в 85 субъектах РФ. Георейтинг мы все-таки собрали, хотя в некоторых регионах выборка была выполнена не полностью в связи с пандемией. Первая и, как мне теперь кажется, наименьшая трансформация произошла, когда мы принимали и обрабатывали массивы опросов от региональных партнеров, находясь дома. Конечно, было волнительно и немного страшно, но техника благодаря нашим IT-специалистам нормально работала. Массивы мы приняли, проверили, сдали.
Затем в связи с увеличением доли телефонных опросов нужно было обучить наших менеджеров. Инструктором выступила Марина Роман из группы «телеФОМ», которая в течение мая дистанционно обучала сотрудников, мы записывали ее уроки. Это, конечно, была для нас совершенно новая история. Первыми включились в телефонные опросы Диана Гавлина, Анастасия Акулова, Светлана Назарова. У нас как раз пошла череда геовыборов, и коллеги погрузились в работу с головой. И, как говорится, набили руку, приобрели неоценимый опыт.
Новый режим работы поставил еще одну важную задачу: переобучить интервьюеров. В этом нам помог наш партнер – звонковый центр «Максима». Переучиваться захотели не все. Не у всех было желание, технические возможности, навыки. Московские интервьюеры «заточены» на поквартирные опросы, перестроиться на другие методы им было непросто. Те, кто смог сделать это, – настоящие герои.
До выхода на линию интервьюеры должны были пройти тестовые опросы, сдать зачет по методике и технологии беспристрастной Елене Чичиной (на это уходило три-пять дней) и только потом выходить, как принято говорить у «телефонников», в «боевой опрос». Кроме того, до и после опросов были организованы методические часы, где разбирались ошибки и нюансы работы.
До пандемии при возникновении проблем или вопросов московские интервьюеры приходили в ФОМ и все решалось индивидуально. Теперь общение перешло в онлайн-формат. Дистанционным было и обучение, что, несомненно, добавило стресса.
– Пандемия застала нас, когда мы заканчивали георейтинг в 85 субъектах РФ. Георейтинг мы все-таки собрали, хотя в некоторых регионах выборка была выполнена не полностью в связи с пандемией. Первая и, как мне теперь кажется, наименьшая трансформация произошла, когда мы принимали и обрабатывали массивы опросов от региональных партнеров, находясь дома. Конечно, было волнительно и немного страшно, но техника благодаря нашим IT-специалистам нормально работала. Массивы мы приняли, проверили, сдали.
Затем в связи с увеличением доли телефонных опросов нужно было обучить наших менеджеров. Инструктором выступила Марина Роман из группы «телеФОМ», которая в течение мая дистанционно обучала сотрудников, мы записывали ее уроки. Это, конечно, была для нас совершенно новая история. Первыми включились в телефонные опросы Диана Гавлина, Анастасия Акулова, Светлана Назарова. У нас как раз пошла череда геовыборов, и коллеги погрузились в работу с головой. И, как говорится, набили руку, приобрели неоценимый опыт.
Новый режим работы поставил еще одну важную задачу: переобучить интервьюеров. В этом нам помог наш партнер – звонковый центр «Максима». Переучиваться захотели не все. Не у всех было желание, технические возможности, навыки. Московские интервьюеры «заточены» на поквартирные опросы, перестроиться на другие методы им было непросто. Те, кто смог сделать это, – настоящие герои.
До выхода на линию интервьюеры должны были пройти тестовые опросы, сдать зачет по методике и технологии беспристрастной Елене Чичиной (на это уходило три-пять дней) и только потом выходить, как принято говорить у «телефонников», в «боевой опрос». Кроме того, до и после опросов были организованы методические часы, где разбирались ошибки и нюансы работы.
До пандемии при возникновении проблем или вопросов московские интервьюеры приходили в ФОМ и все решалось индивидуально. Теперь общение перешло в онлайн-формат. Дистанционным было и обучение, что, несомненно, добавило стресса.
Татьяна Насонова
руководитель группы «домоФОМ»
“
Так, однажды Елена Чичина выходит на линию с интервьюерами с опозданием и говорит: «Извините, мы задержались, потому что битый час искали кнопку «шифт», чтобы сделать нижнее подчеркивание».
Но все же благодаря нашим IT-специалистам: Ольге Амбросимовой, Виталию Княжину, Илье Матвееву, которые помогали с настройкой техники, вплоть до выезда к интервьюерам домой, все прошло более-менее гладко. В этот процесс мы подключили всех кого только можно: домой к интервьюерам ездила Ольга Ефимова из группы «Москва», я пару раз просила своего сына посмотреть, что там может быть со звуком в Teams у интервьюера.
Словом, это был колоссальный труд и очень полезный опыт. Наши менеджеры стали универсалами, которые могут вести и телефонные, и face-to-face-опросы. Часть интервьюеров тоже стали универсалами. Кроме того, на телефонные опросы переключились и некоторые из наших региональных партнеров – в этом им помогли наши коллеги из «телеФОМ» Тимур Османов и Марина Роман. Такая смена формата фактически помогла компаниям выжить в пандемию.
В связи с большим количеством опросов (к традиционным прибавились к-Зонд, вторая волна опросов для группы «Финансовое поведение» и др.) возникла двойная потребность в аудите и аудиторах. Поэтому мы частично переключили на аудит тех региональных партнеров, чьи компетенции говорили сами за себя: тех, кто всегда очень вдумчиво подходил к содержанию анкет, обсуждал их. Кроме того, один из интервьюеров тоже стал аудитором. Это была настоящая находка и для нас, и для него.
Все наши менеджеры освоили технологию аудита. Именно с него мы начали осваивать телеопросы. В итоге у Найли Абдулхаеровой и нашего интервьюера-аудитора Виктора Воеводина появилась шикарная подборка удачных и абсурдных сюжетов из интервью для методической работы.
– С какими опросами работать сложнее – телефонными или поквартирными?
– Это совершенно разные виды опросов. На телефонных опросах работают настолько вышколенные интервьюеры, что порой сомневаешься: не с роботом ли ты говоришь? На мой взгляд, в телефонных опросах не хватает живости, теплоты, которые присутствуют в личном общении интервьюера и респондента. Наверное, поэтому считается, что более искренние ответы звучат в поквартирных опросах.
Словом, это был колоссальный труд и очень полезный опыт. Наши менеджеры стали универсалами, которые могут вести и телефонные, и face-to-face-опросы. Часть интервьюеров тоже стали универсалами. Кроме того, на телефонные опросы переключились и некоторые из наших региональных партнеров – в этом им помогли наши коллеги из «телеФОМ» Тимур Османов и Марина Роман. Такая смена формата фактически помогла компаниям выжить в пандемию.
В связи с большим количеством опросов (к традиционным прибавились к-Зонд, вторая волна опросов для группы «Финансовое поведение» и др.) возникла двойная потребность в аудите и аудиторах. Поэтому мы частично переключили на аудит тех региональных партнеров, чьи компетенции говорили сами за себя: тех, кто всегда очень вдумчиво подходил к содержанию анкет, обсуждал их. Кроме того, один из интервьюеров тоже стал аудитором. Это была настоящая находка и для нас, и для него.
Все наши менеджеры освоили технологию аудита. Именно с него мы начали осваивать телеопросы. В итоге у Найли Абдулхаеровой и нашего интервьюера-аудитора Виктора Воеводина появилась шикарная подборка удачных и абсурдных сюжетов из интервью для методической работы.
– С какими опросами работать сложнее – телефонными или поквартирными?
– Это совершенно разные виды опросов. На телефонных опросах работают настолько вышколенные интервьюеры, что порой сомневаешься: не с роботом ли ты говоришь? На мой взгляд, в телефонных опросах не хватает живости, теплоты, которые присутствуют в личном общении интервьюера и респондента. Наверное, поэтому считается, что более искренние ответы звучат в поквартирных опросах.
“
Когда находишься лицом к лицу с респондентом, гораздо сложнее стандартизировать диалог, ведь живые люди хотят живого общения. Поскольку все нюансы, возникающие в поле, невозможно предусмотреть в инструкции, интервьюеру волей-неволей приходится импровизировать.
– То есть это хорошо иллюстрирует прописную истину, что живое общение ничто не заменит, несмотря на развитие технологий?
– На мой взгляд, да. Даже по опыту роботизированных телефонных опросов можно видеть, что достижимость респондентов у роботов невысокая, потому что многие вешают трубку, едва заслышав электронный голос на том конце провода. Конечно, не всем интервьюерам удалось с легкостью перестроиться на телефонные опросы. Так, одна из них призналась, что ей гораздо тяжелее работать «на телефоне», потому что, проводя поквартирные опросы, она ходит по этажам, двигается, так сказать, с пользой для здоровья, а здесь приходится сидеть по четыре, а то и больше часов в наушниках. Кроме того, живое общение многим нравится больше.
– И вот после трехмесячного телефонного марафона состоялся первый выход в поле – экзитпол голосования по поправкам к Конституции. Как он проходил в условиях пандемии?
– Мы соблюдали необходимые меры предосторожности. Вместе с региональными партнерами снабдили интервьюеров средствами защиты: масками, перчатками, санитайзерами для рук. Перчатки, конечно, надевали не все: поскольку погода была жаркая и 12 часов выдержать в них невозможно. Но маски носили все.
– На мой взгляд, да. Даже по опыту роботизированных телефонных опросов можно видеть, что достижимость респондентов у роботов невысокая, потому что многие вешают трубку, едва заслышав электронный голос на том конце провода. Конечно, не всем интервьюерам удалось с легкостью перестроиться на телефонные опросы. Так, одна из них призналась, что ей гораздо тяжелее работать «на телефоне», потому что, проводя поквартирные опросы, она ходит по этажам, двигается, так сказать, с пользой для здоровья, а здесь приходится сидеть по четыре, а то и больше часов в наушниках. Кроме того, живое общение многим нравится больше.
– И вот после трехмесячного телефонного марафона состоялся первый выход в поле – экзитпол голосования по поправкам к Конституции. Как он проходил в условиях пандемии?
– Мы соблюдали необходимые меры предосторожности. Вместе с региональными партнерами снабдили интервьюеров средствами защиты: масками, перчатками, санитайзерами для рук. Перчатки, конечно, надевали не все: поскольку погода была жаркая и 12 часов выдержать в них невозможно. Но маски носили все.
“
Этот экзитпол был уникален и сроками на подготовку – фактически у нас было всего 10 дней, и своей продолжительностью – он шел не один, а семь дней. За эту неделю мы настолько втянулись в марафон, что нам с коллегами даже снились примерно одинаковые сны: про то, что чего-то не хватает, что-то по участкам не сходится. В общем, это был незабываемый опыт, от получения которого мы не сразу отошли.
– И теперь вы можете смело утверждать, что способны работать в режиме 24/7? Что вам дало силы выдержать этот марафон?
– Да, многие действительно работали круглосуточно, чему, конечно, способствовало большое количество опросов и постоянно включенный Teams. Кстати, благодаря ему у нас стало лучше работать внутрикорпоративное оповещение. И сейчас мы лучше осведомлены, что происходит в компании в целом. Но отвечать на звонки и сообщения в любое время суток, конечно, тяжело. Переключаться мне помогали прогулки с собакой, но, честно говоря, хватало их ненадолго.
И конечно, помогла наша команда, команда Департамента сбора данных. У нас очень ответственные сотрудники: если получают задачу, то выполняют ее, и выполняют хорошо. Плюс взаимовыручка. Во время подготовки экзитпола к работе в поле подключилась даже наш руководитель Екатерина Седых. Очень помогли специалисты группы «микроФОМ»: Лейла Васильева, Елена Самкович, Валентин Акулов. Чувство плеча придает сил. К тому же получаешь удовольствие от решения сложных задач, а осознание того, что ты можешь найти выход из любой ситуации, придает уверенности в себе и окрыляет.
– Что пожелаете ФОМ в день рождения?
– Прежде всего – оставаться командой, с пониманием и уважением относиться к коллегам, беречь друг друга! А также больше интересных проектов и разнообразия в технологиях опросов.
– Да, многие действительно работали круглосуточно, чему, конечно, способствовало большое количество опросов и постоянно включенный Teams. Кстати, благодаря ему у нас стало лучше работать внутрикорпоративное оповещение. И сейчас мы лучше осведомлены, что происходит в компании в целом. Но отвечать на звонки и сообщения в любое время суток, конечно, тяжело. Переключаться мне помогали прогулки с собакой, но, честно говоря, хватало их ненадолго.
И конечно, помогла наша команда, команда Департамента сбора данных. У нас очень ответственные сотрудники: если получают задачу, то выполняют ее, и выполняют хорошо. Плюс взаимовыручка. Во время подготовки экзитпола к работе в поле подключилась даже наш руководитель Екатерина Седых. Очень помогли специалисты группы «микроФОМ»: Лейла Васильева, Елена Самкович, Валентин Акулов. Чувство плеча придает сил. К тому же получаешь удовольствие от решения сложных задач, а осознание того, что ты можешь найти выход из любой ситуации, придает уверенности в себе и окрыляет.
– Что пожелаете ФОМ в день рождения?
– Прежде всего – оставаться командой, с пониманием и уважением относиться к коллегам, беречь друг друга! А также больше интересных проектов и разнообразия в технологиях опросов.
Илья Матвеев: «Дистанционное общение эффективно не всегда»
Я вышел на работу в разгар пандемии – 1 апреля, то есть сразу в «виртуальный офис». Я был удивлен, насколько хорошо он организован в ФОМ: люди спокойно работают на «удаленке». И дело даже не в высоком уровне компьютерной грамотности. Научить сотрудников пользоваться определенными программами несложно, но бывают проблемы с техникой, которая настолько старая, что с ней невозможно работать. В ФОМ с этим проблем нет. Конечно, сейчас нагрузка на IT-отдел возросла, приходится много общаться с другими сотрудниками. Мне как айтишнику привычно дистанционное общение, однако оно не всегда эффективно.
Так, с одними коллегами достаточно поговорить по телефону и объяснить, какую кнопку нажать, чтобы решить проблему, с другими проще общаться лично, потому что они не всегда понимают, что нужно делать, или просто плохо воспринимают информацию на слух. В этом большой беды нет – всегда можно настроить что-то самому, показать, как говорится, на пальцах, как все работает. Конечно, сейчас у многих рабочие места находятся не в офисе, поэтому приходится ездить к сотрудникам домой. Так, я ездил к одному из интервьюеров: устанавливал программы, помогал настроить учетную запись.
Мне кажется, что через 10–15 лет большинство будет работать на «удаленке» и пандемия ускорит этот переход. Тем не менее я с нетерпением жду возвращения сотрудников в офис. Мне интересно, как устроена работа ФОМ в обычном режиме.
Так, с одними коллегами достаточно поговорить по телефону и объяснить, какую кнопку нажать, чтобы решить проблему, с другими проще общаться лично, потому что они не всегда понимают, что нужно делать, или просто плохо воспринимают информацию на слух. В этом большой беды нет – всегда можно настроить что-то самому, показать, как говорится, на пальцах, как все работает. Конечно, сейчас у многих рабочие места находятся не в офисе, поэтому приходится ездить к сотрудникам домой. Так, я ездил к одному из интервьюеров: устанавливал программы, помогал настроить учетную запись.
Мне кажется, что через 10–15 лет большинство будет работать на «удаленке» и пандемия ускорит этот переход. Тем не менее я с нетерпением жду возвращения сотрудников в офис. Мне интересно, как устроена работа ФОМ в обычном режиме.
Илья Матвеев
специалист IT-отдела
«Удаленка» с ребенком
Начало карантина практически совпало у двух сотрудников ДОК с рождением детей. Они рассказали о том, насколько реально совмещать работу с заботой о младенце и как им это удается
Евгения Кондрахина: «Все заметки и индикаторы сделаны с дочкой на руках»
Первые рабочие задачи я стала дистанционно решать, когда моему младшему ребенку исполнился всего месяц, и даже не ожидала, что втянусь в работу так быстро. Наоборот, хотелось побыть с дочкой, вновь насладиться материнством. В итоге получилось неожиданно, а главное – интересно. Все заметки и индикаторы последних месяцев сделаны с Амирой на руках. Это был своего рода челлендж: получится ли работать с младенцем, потому что часто можно слышать, что это нереально, нужно сидеть дома и посвящать все внимание малышу.
Могу сказать, что это не только реально, но и способствует социализации мам в декрете. При этом ребенок не обделен вниманием, развивается нормально. Для меня это не первый опыт «удаленки» с младенцем: я уже работала дистанционно, когда старшему сыну было четыре месяца. Хочу сказать, что просто удаленная работа и удаленная работа на карантине – разные вещи. Ведь при самоизоляции все члены семьи находятся дома, у них есть свои задачи и потребности, да и попросить бабушек и дедушек присмотреть за внуками нельзя. Но я не могу сказать, что «удаленка» на карантине однозначно тяжелее. Все зависит от того, как позиционировать детей в семье.
Могу сказать, что это не только реально, но и способствует социализации мам в декрете. При этом ребенок не обделен вниманием, развивается нормально. Для меня это не первый опыт «удаленки» с младенцем: я уже работала дистанционно, когда старшему сыну было четыре месяца. Хочу сказать, что просто удаленная работа и удаленная работа на карантине – разные вещи. Ведь при самоизоляции все члены семьи находятся дома, у них есть свои задачи и потребности, да и попросить бабушек и дедушек присмотреть за внуками нельзя. Но я не могу сказать, что «удаленка» на карантине однозначно тяжелее. Все зависит от того, как позиционировать детей в семье.
Евгения Кондрахина
главный специалист по сбору и анализу данных
“
На мой взгляд, дети – это часть нас и работа – часть нас, поэтому жестко отделять их друг от друга не совсем правильно. В условиях самоизоляции когда голос ребенка слышен в рабочем чате – это нормально. С детьми можно и нужно договариваться.
Например, пока у мамы идет планерка, ребенок может заниматься творчеством, писать, рисовать, играть в компьютерные игры. С младенцем, конечно, не договоришься, но здесь на помощь приходит папа.
Многие считают, что на карантине уход за детьми требует больше времени, потому что нет садика или школы. Но ведь в обычной жизни мы тратим время на то, чтобы отвести ребенка в детский сад или в различные кружки, а на самоизоляции – на то, чтобы чем-то занять ребенка. Здесь дело, скорее, в формате: на карантине общение происходит в одном и том же пространстве, а все прогулки – на балконе. Не могу сказать, что это намного тяжелее, чем когда общение дробится по разным «мирам». Просто это по-разному. Важно организовать процесс.
Одна из отличительных черт «удаленки» – отсутствие фиксированного рабочего времени. Это многим доставляет дискомфорт. Но все зависит от того, как человек выстраивает границы. Есть люди, которым удобнее работать с 09:00 до 18:00, и они это делают даже на «удаленке». Мне комфортнее решать задачи и отвечать на сообщения по мере их поступления, в течение всего дня. Все домашние дела решаются параллельно, я, например, обожаю ими заниматься – для меня это своего рода физнагрузка, кроме того, на карантине я стала лучше готовить. Самоизоляция позволила сделать паузу, выйти из жесткого графика, заполнить определенные пробелы. Но все-таки хочется поскорее увидеть коллег, спросить их, как они пережили самоизоляцию, посмотреть, что осталось в глазах, потому что, думаю, этот карантинный период повлиял на всех нас.
Многие считают, что на карантине уход за детьми требует больше времени, потому что нет садика или школы. Но ведь в обычной жизни мы тратим время на то, чтобы отвести ребенка в детский сад или в различные кружки, а на самоизоляции – на то, чтобы чем-то занять ребенка. Здесь дело, скорее, в формате: на карантине общение происходит в одном и том же пространстве, а все прогулки – на балконе. Не могу сказать, что это намного тяжелее, чем когда общение дробится по разным «мирам». Просто это по-разному. Важно организовать процесс.
Одна из отличительных черт «удаленки» – отсутствие фиксированного рабочего времени. Это многим доставляет дискомфорт. Но все зависит от того, как человек выстраивает границы. Есть люди, которым удобнее работать с 09:00 до 18:00, и они это делают даже на «удаленке». Мне комфортнее решать задачи и отвечать на сообщения по мере их поступления, в течение всего дня. Все домашние дела решаются параллельно, я, например, обожаю ими заниматься – для меня это своего рода физнагрузка, кроме того, на карантине я стала лучше готовить. Самоизоляция позволила сделать паузу, выйти из жесткого графика, заполнить определенные пробелы. Но все-таки хочется поскорее увидеть коллег, спросить их, как они пережили самоизоляцию, посмотреть, что осталось в глазах, потому что, думаю, этот карантинный период повлиял на всех нас.
Радик Садыков: «Мне пришлось научиться моментально включаться в любую работу»
Иногда я слышу, что работники офисов – и вообще те, кто работает за компьютером – будто бы легко перешли на «удаленку». Для меня это не так. Я привык работать офлайн. И хотя работу, которой я занимаюсь в ФОМ, я мог бы делать и онлайн (сейчас, понятно, так и происходит), но я предпочитал работать в офисе – здесь есть подходящая для работы обстановка, у меня свое удобное рабочее место, рядом коллеги, с которыми можно быстро посоветоваться или поговорить за чаем о делах. Многие не склонны придавать этому значение, но такие, казалось бы, мелочи очень важны. У меня есть коллега, человек академической профессии, который много-много лет работает за одним и тем же столом, на одном и том же стуле, в абсолютно неизменной обстановке. Он это называет намоленным местом.
Рабочая обстановка позволяет сосредоточиться, войти в рабочий фрейм; столы, кресла, экраны мониторов, коллеги за работой – все как бы сигнализирует: это – работа, сейчас ты будешь работать. Тело и голова сами настраиваются, и ты без лишних усилий начинаешь работать. Но когда происходит слом этого порядка и привычную работу нужно делать в непривычной обстановке, приходится несладко.
Разумеется, при наших технологических возможностях в потере рабочего места нет трагедии, но и недооценивать это событие нельзя: проблема определенно есть, хотя она и не так заметна на первый взгляд.
Рабочая обстановка позволяет сосредоточиться, войти в рабочий фрейм; столы, кресла, экраны мониторов, коллеги за работой – все как бы сигнализирует: это – работа, сейчас ты будешь работать. Тело и голова сами настраиваются, и ты без лишних усилий начинаешь работать. Но когда происходит слом этого порядка и привычную работу нужно делать в непривычной обстановке, приходится несладко.
Разумеется, при наших технологических возможностях в потере рабочего места нет трагедии, но и недооценивать это событие нельзя: проблема определенно есть, хотя она и не так заметна на первый взгляд.
Радик Садыков
главный специалист Департамента общественных коммуникаций
“
С тех пор как началась пандемия, в моей жизни случилось очень много событий, главным из которых стало рождение дочери, а вскоре начался карантин. Кроме того, у нас активно шел ремонт. Когда родилась дочка, мы жили на съемной квартире, и, честно говоря, я не был готов к тому, чтобы работать, имея под боком младенца, у которого свои потребности.
Потому что, когда появляется ребенок, все пространство оказывается как бы направленным на него и работа превращается в своего рода квест. Приходилось довольно тяжело, я работал в перерывах, пока дочка спала. Кроме того, я вел занятия со студентами в НИУ ВШЭ. Получается, что и офис переехал домой, и университет.
Потому что, когда появляется ребенок, все пространство оказывается как бы направленным на него и работа превращается в своего рода квест. Приходилось довольно тяжело, я работал в перерывах, пока дочка спала. Кроме того, я вел занятия со студентами в НИУ ВШЭ. Получается, что и офис переехал домой, и университет.
История осложняется тем, что что моя жена не в декрете – она тоже работает, потому что ее исследовательские проекты не непросто приостановить. Мы вместе заботимся о дочери и работаем интервалами, или сессиями. Например, я несколько часов работаю, а потом ухаживаю за дочкой или что-то делаю по дому. А жена в это время может заняться своей работой. Рабочие будни сменили рабочие сессии. И я никогда не знаю, какой сессией, домашней или рабочей, закончится день.
Конечно, ремонт тоже не шел сам собой – нужно было следить за работами, ездить на строительные рынки за материалами. Все это в условиях карантина, то есть с дополнительными рисками для себя и для семьи.
В таких жестких условиях мне пришлось экстренно освоить новые умения и навыки. В обычной жизни навыки осваиваются превентивно. Сначала ты чему-то учишься, а затем применяешь полученные знания и умения в нужных ситуациях. А тут ситуация возникает до того, как у тебя появляются навыки, и ты, уже находясь, так сказать, на поле боя, начинаешь судорожно искать способы решения проблемы.
Конечно, ремонт тоже не шел сам собой – нужно было следить за работами, ездить на строительные рынки за материалами. Все это в условиях карантина, то есть с дополнительными рисками для себя и для семьи.
В таких жестких условиях мне пришлось экстренно освоить новые умения и навыки. В обычной жизни навыки осваиваются превентивно. Сначала ты чему-то учишься, а затем применяешь полученные знания и умения в нужных ситуациях. А тут ситуация возникает до того, как у тебя появляются навыки, и ты, уже находясь, так сказать, на поле боя, начинаешь судорожно искать способы решения проблемы.
Например, раньше мне требовалось время, чтобы настроиться на работу, были свои микроритуалы, а теперь пришлось научиться моментально включаться в любую работу, потому что, если будешь долго на нее настраиваться, времени работать просто не останется – у меня ведь теперь короткие сессии. Я очень благодарен ФОМ, коллегам за понимание и поддержку в этот период. У нас очень хорошая атмосфера, мне легко договариваться с коллегами, легко планировать время.
Конечно, я хотел бы со временем вернуться в офис, для меня это важно. Увидеться с коллегами, поглядеть, как вырос спатифиллум. Но пока я предпочитаю оставаться дома, и к тому же потихоньку привыкаю к новому режиму. Как бы там ни было, в офисе мы обязательно встретимся.
Конечно, я хотел бы со временем вернуться в офис, для меня это важно. Увидеться с коллегами, поглядеть, как вырос спатифиллум. Но пока я предпочитаю оставаться дома, и к тому же потихоньку привыкаю к новому режиму. Как бы там ни было, в офисе мы обязательно встретимся.
Звезды сошлись
Во время самоизоляции в семействе Лейлы Васильевой случилось прибавление – главный специалист группы «микроФОМ» неожиданно для себя завела собаку, которую назвала в честь Полярной звезды
Как и все самое хорошее, она появилась в моей жизни неожиданно. Однажды чудесным солнечным майским днем я, пережидая паузу между интервью, сидела на дачном крылечке и пялилась в интернет. И увидела ее. Пост волонтера гласил: «Трех полуторамесячных щенков подобрали на обочине трассы, двоих уже пристроили, одна малышка ждет». Пост, конечно, был многословнее, но главное – с фотографии на меня смотрели глаза МОЕЙ собаки.
Я всегда хотела собаку. Лучше крупную дворнягу. Из приюта. И чтобы ей было месяцев восемь-девять – к этому возрасту все «детские» проблемы, требующие от владельцев уймы свободного времени, уже решены, и можно вплотную заняться воспитанием собаки. Но со мной уже 15 лет живет кошка Масяня, обладательница скверного характера (в кого бы это?) и категорически не приемлющая на своей территории никакого пришлого зверья. Так что мои мечты о собаке оставались мечтами.
А тут самоизоляция и… щенок. Все равно же торчу дома, могу кормить по часам, менять испачканные пеленки и даже научить паре команд. А вдруг Масяня снизойдет? А вдруг?.. Нет, никакие рациональные доводы на самом деле не сыграли роли, просто я не могла ее не взять. Через несколько дней я держала на руках свою собаку.
Масяня, вредина, Полли, конечно, не приняла. Но была вынуждена смириться. Щенок пытался подружиться, а кошка, по-видимому, считала такую дружбу оскорбительной для себя и всячески это демонстрировала. Пока обходится без членовредительства, я слежу.
Полли, она же Полстер, но не Pollster, a Poolster, что в переводе с нидерландского означает «Полярная звезда», названа так потому, что я хотела продолжить традицию давать собакам нашей семьи «звездные» имена. Собаку дочери зовут Астра, а маленькая Полли была похожа на медвежонка, неловкого и мохнатого. В созвездии Малой Медведицы самая яркая звезда – Полярная. А еще она была похожа на щенка кеесхонда или голландского вольфшпица, поэтому язык выбран нидерландский. Но забавно, что у меня, профессионального пол(л)стера, собака носит такое имя.
Я всегда хотела собаку. Лучше крупную дворнягу. Из приюта. И чтобы ей было месяцев восемь-девять – к этому возрасту все «детские» проблемы, требующие от владельцев уймы свободного времени, уже решены, и можно вплотную заняться воспитанием собаки. Но со мной уже 15 лет живет кошка Масяня, обладательница скверного характера (в кого бы это?) и категорически не приемлющая на своей территории никакого пришлого зверья. Так что мои мечты о собаке оставались мечтами.
А тут самоизоляция и… щенок. Все равно же торчу дома, могу кормить по часам, менять испачканные пеленки и даже научить паре команд. А вдруг Масяня снизойдет? А вдруг?.. Нет, никакие рациональные доводы на самом деле не сыграли роли, просто я не могла ее не взять. Через несколько дней я держала на руках свою собаку.
Масяня, вредина, Полли, конечно, не приняла. Но была вынуждена смириться. Щенок пытался подружиться, а кошка, по-видимому, считала такую дружбу оскорбительной для себя и всячески это демонстрировала. Пока обходится без членовредительства, я слежу.
Полли, она же Полстер, но не Pollster, a Poolster, что в переводе с нидерландского означает «Полярная звезда», названа так потому, что я хотела продолжить традицию давать собакам нашей семьи «звездные» имена. Собаку дочери зовут Астра, а маленькая Полли была похожа на медвежонка, неловкого и мохнатого. В созвездии Малой Медведицы самая яркая звезда – Полярная. А еще она была похожа на щенка кеесхонда или голландского вольфшпица, поэтому язык выбран нидерландский. Но забавно, что у меня, профессионального пол(л)стера, собака носит такое имя.
Лейла Васильева
главный специалист группы «микроФОМ»
За полтора месяца, что мы живем вместе, Полли из пушистого комочка преобразилась в голенастого подростка, жутко любопытного, любвеобильного и вездесущего. Она умница и красавица (в кого бы это?); ее жемчужно-серая шерстка, огромные стоячие уши, штопорообразный хвост и белые чулочки на передних лапах приводят в восторг и смущение всех прогуливающих своих чистопородных питомцев собачников: «Что это за порода?» – удивляются они. А кто знает, какие породы в ней намешаны? Да и какая разница – это моя, самая чудесная на свете, собака.
За это время я тоже преобразилась (к сожалению, не в голенастого подростка). Полли меня дисциплинировала: несмотря на практически ежедневный 12–16-часовой рабочий день, я почти все успеваю сделать вовремя. Полы в моей квартире, боюсь, никогда не были такими чистыми; никаких разбросанных вещей; вся уцелевшая обувь – в закрытых ящиках; вся бытовая химия – на недосягаемой высоте. И, конечно, ежедневные двух-трехчасовые прогулки, столь благотворные после трехмесячного сидения перед компьютером.
Валялась бы у меня сейчас, когда пишу эту заметку, в ногах моя собака, если бы не пандемия? Нет, конечно. В общем, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Собирательница звезд Лейла Васильева
За это время я тоже преобразилась (к сожалению, не в голенастого подростка). Полли меня дисциплинировала: несмотря на практически ежедневный 12–16-часовой рабочий день, я почти все успеваю сделать вовремя. Полы в моей квартире, боюсь, никогда не были такими чистыми; никаких разбросанных вещей; вся уцелевшая обувь – в закрытых ящиках; вся бытовая химия – на недосягаемой высоте. И, конечно, ежедневные двух-трехчасовые прогулки, столь благотворные после трехмесячного сидения перед компьютером.
Валялась бы у меня сейчас, когда пишу эту заметку, в ногах моя собака, если бы не пандемия? Нет, конечно. В общем, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Собирательница звезд Лейла Васильева
Лариса Паутова: «Хорошо, что я социолог, а не специалист по бабочкам»
Управляющий директор ФОМ – о «тревожном чемоданчике», выстраивании взаимоотношений в семье, укропе на балконе и преимуществах социологического мышления
На карантин – с музыкой
Моя команда ушла на «удаленку» 16 марта, а мне пришлось остаться доделывать дела до 20 марта. Я точно помню дату, потому что в тот день был концерт моей любимой группы «Би-2». Я спросила айтишников, могу ли я себе позволить «последний вальс» – послушать концерт «Би-2» в ФОМ? Они ответили: «Противопоказаний нет», и я надела наушники и наслаждалась музыкой в темноте. В офисе к тому времени оставались всего несколько человек: Ефим Галицкий, Григорий Кертман, Алексей Чуриков, кажется. И мы сидели в опустевшем помещении, как привидения. Потом я вызвала такси, собрала вещи, причем оставила очень много вещей, включая туфли для презентаций. Думала, что мы вернемся в офис через месяц-два.
Хочу сказать, что в силу поколенческих и психологических особенностей мне привычна мысль о том, что в любой момент может начаться война. И к этому надо отнестись спокойно, суметь адаптироваться и выжить. Поэтому, когда Александр Анатольевич сказал, что коронавирус – это особая война, война за здоровье, я восприняла это очень спокойно.
Пришла домой, собрала «тревожный чемоданчик» с санитайзерами и вещами для стационара. И все – настроилась на новую жизнь. Но она наступила не сразу.
Кухня превратилась в рабочий кабинет
Дома первым делом оборудовала себе рабочее место рядом со старшей дочерью, за огромным столом. Но оказалось, что, когда у нас обеих включены Zoom и Teams, работать невозможно. Я перешла в другую комнату, а там – муж, младшая дочь и мультики. Получается, что единственным рабочим местом стала кухня, где у меня цветы, кастрюли, пловы, борщи. Между прочим, по данным британских ученых, 10% британцев во время «удаленки» работали на кухне, а 6% использовали вместо стола гладильную доску. Поэтому я считаю, что мне еще повезло.
Во время карантина мы полностью перешли на домашнюю еду, прошлись по традиционному списку – супы, второе, компоты. Поскольку мы почти не выходили на улицу, изредка делая партизанские вылазки в восемь утра в магазин, в ход пошли все продукты, что были дома, включая собранные за три года соленья от родственников. Мы только пару раз заказывали готовую еду, а все остальное время еду готовила я. Это, несомненно, был вызов. Раньше я себе и представить не могла, что буду готовить трижды в день!
Конечно, образ жизни радикально изменился. Раньше были понятные повседневные практики: подъем утром, старшая дочь шла в школу (она, кстати, из-за карантина осталась без выпускного – праздник проходил в Zoom, а ЕГЭ сдавала в маске и перчатках), младшая – в садик. Я ездила в офис и трижды в неделю ходила в бассейн на аквааэробику. Муж работал из дома (он программист) в тишине и покое. И с введением карантина на него-то все и свалилось, то есть я, две дочери и кот. И вот представьте, у каждого был свой график, свои привычки, мы даже ели в разное время. Вдобавок кухня стала моим рабочим кабинетом. Уже в первый месяц я поняла, что если мы не перестроимся, не наладим режим дня, то просто сойдем с ума. В один прекрасный момент я сказала: «Завтрак, обед, ужин теперь будут в одно время. Дальше дверь кухни закрывается, и никто в мой рабочий кабинет не войдет!»
Конечно, было сложно сломать свои и чужие привычки, но мы справились. Постепенно стали собираться за одним столом, есть по расписанию. Но на перестройку ушел, наверное, месяц. Это как вагонетки на рельсах – нужен определенный порядок построения, иначе не поедут. Мы поехали.
Моя команда ушла на «удаленку» 16 марта, а мне пришлось остаться доделывать дела до 20 марта. Я точно помню дату, потому что в тот день был концерт моей любимой группы «Би-2». Я спросила айтишников, могу ли я себе позволить «последний вальс» – послушать концерт «Би-2» в ФОМ? Они ответили: «Противопоказаний нет», и я надела наушники и наслаждалась музыкой в темноте. В офисе к тому времени оставались всего несколько человек: Ефим Галицкий, Григорий Кертман, Алексей Чуриков, кажется. И мы сидели в опустевшем помещении, как привидения. Потом я вызвала такси, собрала вещи, причем оставила очень много вещей, включая туфли для презентаций. Думала, что мы вернемся в офис через месяц-два.
Хочу сказать, что в силу поколенческих и психологических особенностей мне привычна мысль о том, что в любой момент может начаться война. И к этому надо отнестись спокойно, суметь адаптироваться и выжить. Поэтому, когда Александр Анатольевич сказал, что коронавирус – это особая война, война за здоровье, я восприняла это очень спокойно.
Пришла домой, собрала «тревожный чемоданчик» с санитайзерами и вещами для стационара. И все – настроилась на новую жизнь. Но она наступила не сразу.
Кухня превратилась в рабочий кабинет
Дома первым делом оборудовала себе рабочее место рядом со старшей дочерью, за огромным столом. Но оказалось, что, когда у нас обеих включены Zoom и Teams, работать невозможно. Я перешла в другую комнату, а там – муж, младшая дочь и мультики. Получается, что единственным рабочим местом стала кухня, где у меня цветы, кастрюли, пловы, борщи. Между прочим, по данным британских ученых, 10% британцев во время «удаленки» работали на кухне, а 6% использовали вместо стола гладильную доску. Поэтому я считаю, что мне еще повезло.
Во время карантина мы полностью перешли на домашнюю еду, прошлись по традиционному списку – супы, второе, компоты. Поскольку мы почти не выходили на улицу, изредка делая партизанские вылазки в восемь утра в магазин, в ход пошли все продукты, что были дома, включая собранные за три года соленья от родственников. Мы только пару раз заказывали готовую еду, а все остальное время еду готовила я. Это, несомненно, был вызов. Раньше я себе и представить не могла, что буду готовить трижды в день!
Конечно, образ жизни радикально изменился. Раньше были понятные повседневные практики: подъем утром, старшая дочь шла в школу (она, кстати, из-за карантина осталась без выпускного – праздник проходил в Zoom, а ЕГЭ сдавала в маске и перчатках), младшая – в садик. Я ездила в офис и трижды в неделю ходила в бассейн на аквааэробику. Муж работал из дома (он программист) в тишине и покое. И с введением карантина на него-то все и свалилось, то есть я, две дочери и кот. И вот представьте, у каждого был свой график, свои привычки, мы даже ели в разное время. Вдобавок кухня стала моим рабочим кабинетом. Уже в первый месяц я поняла, что если мы не перестроимся, не наладим режим дня, то просто сойдем с ума. В один прекрасный момент я сказала: «Завтрак, обед, ужин теперь будут в одно время. Дальше дверь кухни закрывается, и никто в мой рабочий кабинет не войдет!»
Конечно, было сложно сломать свои и чужие привычки, но мы справились. Постепенно стали собираться за одним столом, есть по расписанию. Но на перестройку ушел, наверное, месяц. Это как вагонетки на рельсах – нужен определенный порядок построения, иначе не поедут. Мы поехали.
Лариса Паутова
управляющий директор ФОМ
Самоизоляция открыла новые таланты
Дети довольно спокойно сидели дома. Младшей дочке Маше мы показали замечательный мультик «Смешарики» про вирусы, объяснили, какие бывают вирусы, бактерии, почитали ей энциклопедии. Она поняла, что гулять нельзя. И три месяца мои дети были дома, никуда не выходили.
Настоящей отдушиной стало творчество и садоводство. В этом году я высадила на балконе цветы и укроп. Часть, к сожалению, погибла, часть – подъел кот. Но что-то выжило, и, я надеюсь, в августе зацветет. Что уж точно расцвело, так это талант моей младшей к хендмейду. Мы с ней очень много мастерили, клеили. В ход шло все, включая морские камушки и сохраненные на всякий случай обертки от букетов. В какой-то момент, когда в Москве фиксировалось 6800 новых заражений в день, у нас закончился клей. Пришлось варить клейстер из крахмала. Мы его варили и клеили поделки. Это была чудесная работа. Теперь у нас дома все отдекорировано – даже рулон туалетной бумаги с глазками. Для меня было радостно и неожиданно, что Маша раскрыла себя через творчество. Старшая дочь Катя тоже личность творческая – художник. Во время карантина она закончила два портрета – мой и сестры. Маша позировала примерно в течение недели, это был целый ритуал: надеть красное платье, повязать красный бант…
Были, конечно, и музыка, и сериалы, и подписка на пять кулинарных каналов, и на каналы онлайн-танцев, онлайн-фитнеса, но с последними не сложилось. Скажу честно: первые мои упражнения на карантине были исключительно вокруг плиты. Ну, еще лифтом не пользовалась: на пятый этаж поднималась пешком в маске и перчатках.
График был сложный: надо было сочетать работу, детей и домашние дела.
Книги я почти не читала. В основном читала то, что пишут другие эксперты, в том числе те, которые давали интервью для нашего проекта к-ФОМ, о ситуации с пандемией. Основной задачей было понять, что происходит, как это ощущают и переживают другие. Такое вовлечение меня спасало, держало на плаву, потому что было интересно. Мне хотелось найти общий смысл в том, что мы все переживаем, куда движемся, что будет дальше.
Конечно, помогали музыка, шутки про карантин, «Масяня», телефонные звонки родственников, друзей – звонили даже те, о которых я давно забыла. Поддерживал даже голос Александра Анатольевича. Помню, на первой дистанционной планерке я спросила у него: «Все будет хорошо?» И он ответил: «Все будет хорошо».
А главное – спасало социологическое воображение, социологическое мышление, желание и умение понимать, что происходит вокруг. Это здорово помогает справиться со всякими тревожностями и гигиеническими настороженностями. Я, например, совершенно не стесняюсь ходить в маске и продолжаю ее носить даже сейчас, когда все выходят из карантина. А недавно мне сделали комплимент, мол, я хорошо выгляжу. В маске, да.
Дети довольно спокойно сидели дома. Младшей дочке Маше мы показали замечательный мультик «Смешарики» про вирусы, объяснили, какие бывают вирусы, бактерии, почитали ей энциклопедии. Она поняла, что гулять нельзя. И три месяца мои дети были дома, никуда не выходили.
Настоящей отдушиной стало творчество и садоводство. В этом году я высадила на балконе цветы и укроп. Часть, к сожалению, погибла, часть – подъел кот. Но что-то выжило, и, я надеюсь, в августе зацветет. Что уж точно расцвело, так это талант моей младшей к хендмейду. Мы с ней очень много мастерили, клеили. В ход шло все, включая морские камушки и сохраненные на всякий случай обертки от букетов. В какой-то момент, когда в Москве фиксировалось 6800 новых заражений в день, у нас закончился клей. Пришлось варить клейстер из крахмала. Мы его варили и клеили поделки. Это была чудесная работа. Теперь у нас дома все отдекорировано – даже рулон туалетной бумаги с глазками. Для меня было радостно и неожиданно, что Маша раскрыла себя через творчество. Старшая дочь Катя тоже личность творческая – художник. Во время карантина она закончила два портрета – мой и сестры. Маша позировала примерно в течение недели, это был целый ритуал: надеть красное платье, повязать красный бант…
Были, конечно, и музыка, и сериалы, и подписка на пять кулинарных каналов, и на каналы онлайн-танцев, онлайн-фитнеса, но с последними не сложилось. Скажу честно: первые мои упражнения на карантине были исключительно вокруг плиты. Ну, еще лифтом не пользовалась: на пятый этаж поднималась пешком в маске и перчатках.
График был сложный: надо было сочетать работу, детей и домашние дела.
Книги я почти не читала. В основном читала то, что пишут другие эксперты, в том числе те, которые давали интервью для нашего проекта к-ФОМ, о ситуации с пандемией. Основной задачей было понять, что происходит, как это ощущают и переживают другие. Такое вовлечение меня спасало, держало на плаву, потому что было интересно. Мне хотелось найти общий смысл в том, что мы все переживаем, куда движемся, что будет дальше.
Конечно, помогали музыка, шутки про карантин, «Масяня», телефонные звонки родственников, друзей – звонили даже те, о которых я давно забыла. Поддерживал даже голос Александра Анатольевича. Помню, на первой дистанционной планерке я спросила у него: «Все будет хорошо?» И он ответил: «Все будет хорошо».
А главное – спасало социологическое воображение, социологическое мышление, желание и умение понимать, что происходит вокруг. Это здорово помогает справиться со всякими тревожностями и гигиеническими настороженностями. Я, например, совершенно не стесняюсь ходить в маске и продолжаю ее носить даже сейчас, когда все выходят из карантина. А недавно мне сделали комплимент, мол, я хорошо выгляжу. В маске, да.
“
В общем, я счастлива, что я социолог, а не специалист по бабочкам, потому что специалисту по бабочкам наверняка было сложнее на карантине, нежели социологу, который понимает, как выжить и жить в такой сложной ситуации.
Заведите Instagram коту
и еще пять лайфхаков, как работать и отдыхать на «удаленке»
Примите все как есть
Перво-наперво нужно принять вынужденные обстоятельства: то, что теперь на какое-то время придется изменить свой привычный уклад жизни; что ситуация вокруг эмоционально накаляется и предъявляет множество вызовов; наконец, то, что пандемия может длиться неопределенное время, а после окончания – повториться. Программа максимум – извлечь из сложившихся обстоятельств пользу для себя.
Не утоните в инфопотоке
Второе – ограничить информационный поток. Ситуация с эпидемиологической обстановкой мало зависит от того, будем ли мы беспокоиться по этому поводу. Поэтому достаточно одного-двух комфортных информационных источников (лучше, если это будет сухой текст на новостном сайте без эмоциональной окраски и ажитации дикторов).
Соблюдайте ритуалы
Для того чтобы сделать переход на «удаленку» менее травматичным, нужно практиковать ритуалы. Допустим, если у вас есть привычка утром выпивать чашечку кофе, листая новостную ленту, а в течение дня в определенное время делать перерывы между задачами – не стоит себе в этом отказывать только потому, что не с кем поболтать во время кофе-брейка или некуда пойти во время паузы. Сюда же относится соблюдение режима: пробуждение и отход ко сну должны быть в привычное вам время, а завтрак, обед, ужин – по расписанию! Также можно настраивать себя на рабочий лад, просто надевая офисную одежду – это тонизирует.
Отдыхайте и балуйте себя
Работая в офисе, зачастую проще получить обратную связь о качестве своей работы или помощь от коллег. Дома вы остаетесь один на один со своим ноутбуком, поэтому важно восполнять недополученные эмоции. Можно поощрять себя за качественно и в срок выполненные задачи любимыми активностями. Например, просмотром сериалов. Договоритесь с собой, что если вы сделаете конкретную работу сейчас, то вечером после ужина позволите себе посмотреть одну (а может, и две) серии любимого шоу.
Настройте рабочий график с помощью хобби
Удаленный режим работы часто выливается в ненормированный график. Иногда задач становится больше, и растет соблазн уделить им чуть больше времени, ведь оно освободилось, в том числе в связи с отсутствием необходимости ездить в офис. Здесь нужно проявить строгость к себе и ограничить рабочее время. Способствуют настройке рабочего процесса такие техники, как pomodoro (рабочее время делится на отрезки по 25 минут, после каждого из них нужно устраивать перерыв на три-пять минут. После четырех отрезков – большой перерыв на 20–30 минут).
А оставить за собой законный отдых по вечерам и в выходные проще, если найти новое увлекательное занятие с видимыми промежуточными результатами. Это могут быть спортивные упражнения, живопись, дрессировка питомца. Также можно записаться на новый образовательный курс: учебные дедлайны вынуждают справляться с работой в отведенные для нее часы и приступать к задачам по учебе.
Заполните вакуум общением
На «удаленке» тоже можно общаться. Zoom, Skype, мессенджеры и телефонные звонки с обсуждением привычных тем, подписки и активное участие в различных тематических группах в социальных сетях, интернет-форумы, связанные с хобби и увлечениями – все это ресурсы для коммуникации в вынужденном вакууме. Можно завести блог и общаться с подписчиками или создать Instagram для своего котика и получать лайки от его новых интернет-друзей.
«Удаленщик» со стажем, дизайнер Ольга Вийра
Мозгу нужен отдых, поэтому, чтобы не выгореть, стоит дать ему расслабиться после работы и в выходные дни. Тут нет единого рецепта: у кого-то мозг отдыхает во время уборки, а кому-то нужно прилечь и вздремнуть.
Внимание: опрос!
ФОМ – это люди!
Они научились готовить ризотто и тыкву, стали заниматься бегом, вести блоги, больше времени проводить с детьми и сумели превратить нерабочее место в рабочее. Чем еще занимались наши коллеги на карантине?
Звезды ФОМ-экрана
Анастасия Акулова, Екатерина Богомолова, Анастасия Свешникова – творческие личности и идеальные «карантинщицы»;
Андрей Мастеров – качественный отец семейства;
Анна Бальбоа – внимательная мать семейства, которая всегда со всеми договорится;
Виталий Княжин – IT-специалист, незаменимый на карантине;
Анна Белонохина – HR-специалист, она же блогер-руколловед;
Константин Глазков – исследователь-районовед;
Изабелла Степанян – фея ресепшена, англоман;
Василий Андросов – профессиональный автолюбитель;
Анна Данилова – она же врач, она же выпускающий редактор информационных продуктов;
Ефим Галицкий – начальник отдела обработки и анализатыкв данных;
Татьяна Золотухина – спортсменка, начальница и просто красавица;
Екатерина Аронова и Юлия Осичнюк – музы и операторы.
Андрей Мастеров – качественный отец семейства;
Анна Бальбоа – внимательная мать семейства, которая всегда со всеми договорится;
Виталий Княжин – IT-специалист, незаменимый на карантине;
Анна Белонохина – HR-специалист, она же блогер-руколловед;
Константин Глазков – исследователь-районовед;
Изабелла Степанян – фея ресепшена, англоман;
Василий Андросов – профессиональный автолюбитель;
Анна Данилова – она же врач, она же выпускающий редактор информационных продуктов;
Ефим Галицкий – начальник отдела обработки и анализа
Татьяна Золотухина – спортсменка, начальница и просто красавица;
Екатерина Аронова и Юлия Осичнюк – музы и операторы.
Над ФОМ-газетой №5 работали
Фея опроса - Евгения Болонина;
Повелительницы видео и фото – Юлия Осичнюк, Екатерина Аронова, Лидия Лебедева, Ольга Амбросимова, Лидия Жур;
Волшебницы верстки и дизайна – Людмила Матюх, Наталья Лобанова, Ольга Вийра.
А также все, кто нашел время для поздравлений и ответов на вопросы интервью и опроса!
#поздравляем
#процветание
#здоровье
#новыеИдеи
#двигатьсявперед
#хорошееНастроение
#многоОпросов
#стабильность
#идтиКгоризонту
#живоеОбщение
#берегитеСебя
#дружба
#ответственность
#интересныеПроекты
#взаимовыручка
#кофеСколлегами
#чувствоватьПлечо
#соскучились
#увидимся
#спасибоФОМ
